Рынок труда в России

Смена политического курса, экономическое развитие продиктовали отказ от широкого применения практик принудительного труда (во всяком случае, в промышленности [7,с.61;8,c.97]), что повлекло за собой возвращение института рынка труда на своё место основного регулятора трудовых отношений: «работники более или менее свободно меняли места работы , а работодатели более или менее свободно нанимали тех , кого желали»[8,с. 91]. Регулирование привлекательности рабочих мест не могло происходить за счёт искусственно эгалитаризируемой заработной платы, поэтому предприятия вынуждены были прибегать к порой весьма изощрённым способам поощрения. Иногда это было ослабление трудовой дисциплины, иногда материальное поощрение [Там же, с. 92]. Признаком развития увеличения роли рынка труда в распределении трудовых ресурсов, служит появление в 60-е годы, такого посредника, как бюро занятости. Сама необходимость в таких бюро говорит о неспособности государственной системы того времени эффективно регулировать и участвовать в процессах поиска работы, найма. Впрочем, по ряду причин, деятельность бюро осталась также за пределами понимания эффективности [Там же, с.97]. Видимо историческая память об этих организациях обусловила нежелание работоспособное население обращаться к формальным посредникам и по сей день.

Важную роль при поиске работы играют неформальные каналы. Как пишет А. Котляр, 14,2% общего числа занятых в России в 1980 году составляли выпускники образовательных учреждений , 2,8% - молодые люди , 3,8% шли по переводу , 0,9% - по оргнабору и переселению сельских семей , 0,5% - по призыву комсомола , а 77,8% составлял непосредственный найм работников предприятиями [цит. по 8, с.94]. По данным обследования, проведённого под руководством В. Якубовича в 1998 году 53,2% работников либо сами задействовали личные связи, либо их знакомые выступали с подобной инициативой, а среди работодателей порядка 40,2% искали кандидатов на рабочие места посредством личных контактов или своих родственников [9,c.236].

Игнорирование не только формальных каналов найма, но и вообще любого рода формализованных процедур характерно для участников российского рынка труда, укоренённое в социокультурных нормах, способных вполне конкурировать с запечатлёнными в формальном законодательстве практиках (порядка 10-12% занятых на постоянной и 20-25% на временной основе трудятся на основе устной договорённости[10, с. 180]). С одной стороны это значительно затрудняет работнику защиту собственных прав в конфликтной ситуации, но с другой, устный найм компенсируется повышенной оплатой труда [10,с.181;15]. Таким образом, неправовые практики, не являются однозначно негативным явлением. Скорее они дополняют формальные нормы, выступая в качестве адаптационного буфера, смягчающего положение некоторых социальных групп в обществе[10,c.182].

Вообще, пореформенный российский демонстрирует неожиданную экспертами гибкость и разнообразие приспособительных механизмов, присутствующих, впрочем, во всех постсоциалистических странах, но только в России приобретших такую широкую распространённость[11], что стало возможным говорить о приближении российского рынка труда к неоклассической модели [12, c.20].

Р.И. Капелюшников в своих работах [11;12] обращает внимание на следующие приспособительные механизмы, имеющие место в Российской экономике:

- работа в режиме неполного рабочего времени, неполная рабочая неделя

- вторичная занятость

- теневая оплата труда и занятость в неформальном секторе

- задержки заработной платы

- персонификация отношений работодателя и работника

- высокая оборачиваемость рабочей силы

Эти приспособительные механизмы были выработаны самими участниками рынка, на этапе возникновения проблем. Широкое распространение подобного рода практик, стала возможной только благодаря неявному обоюдному согласию работника и работодателя. В результате в России сформировалась особая модель рынка, отличная от модели стран Центрально0Восточной Европы.

В целом, рынки ЦВЕ оказались по механизму своего функционирования ближе к западной модели (Испании, Германии, Франции, Швеции и др.), а потому вели себя вполне предсказуемо. Такого рода модель подразумевает высокую степень защиты занятости, широкое распространение коллективных договоров, значительную сегментацию и устойчивую долговременную безработицу. В значительной мере западный путь развития для стран ЦВЕ был предопределён не подлежащей сомненью его ориентации, несмотря на широкий спектр проблем, связанный с механическим копированием институционального каркаса.

Россия с самого начала вслед за ЦВЕ пыталась импортировать институциональную организацию западных рынков: была создана система страхования по безработице, легализована забастовочная деятельность, принят закон об индексации заработных плат в соответствии с темпами инфляции. Ведение подобной «жесткой» политики по отношению к работодателям давало основания предполагать о Восточно-Европейском сценарии, о моментальном сбросе рабочей силы предприятиями, о значительной (до 40%) и продолжительной (более года) безработице. Прогнозы так и не сбылись.

За годы реформ безработица в России так и не достигла критических 20-25%, её сокращение было явно непропорционально падению объёмов производства ( до 40%) . Характер безработицы не носил взрывной, как в Болгарии или Польше, характер. Сокращение численности занятых носило длительный характер, едва доходя до десяти процентов в самые тяжёлые годы. Стоило вступить России в фазу экономического роста, как снижения безработицы побили рекорды всех других рыночных экономик (с 14,6% в 1999 до 7,5% в 2002). Этот показатель, если брать его за основу для оценки благополучия рынка труда, выводит Россию в тройку лидеров, наряду с Венгрией и Чехией[12,c.12].

Характерной чертой российского рынка труда стала высокая оборачиваемость рабочей силы, достигавшейся не только за счёт выбытия рабочей силы, но и за счёт приёмов на работу, при абсолютном доминировании практики добровольных увольнений. Порядка 60-70% процентов выбывших оставляли работу добровольно. Даже с учётом широкого распространения неформальных практик увольнения, сложно усомниться в значимости этой цифры.

С точки зрения неоинституциональной методологии, своеобразие российского рынка труда и российской экономики, обусловлено действием enforsment’a (набор механизмов, обеспечивающий выполнение законов и контрактов [12,с.24]). Они включают в себя:

- судебную систему, надзорные органы исполнительной власти

- профсоюзы, члены рабочего коллектива, участвующие в управлении

- протестная активность (организованная и неорганизованная)

- «репутационные механизмы» (плохая репутация в деловой сети, затрудняет сделки)

Неэффективность механизмов enforsment’a была вызвана, во-первых, простой трансляцией западного институционального каркаса на российский рынок труда, а во-вторых, тем, что государство, призванное выступать гарантом соблюдения контрактов, часто само становилось их активным нарушителем (задержка пособий по безработице, бюджетных зарплат).

 Скачать реферат